"Еретически-гениальная вещь" (так чеховскую "Чайку" определил Горький) поставлена на малой сцене златоустовского "Омнибуса" главным режиссером театра Борисом Горбачевским так, что это уместно назвать уроком медленного чтения пьесы. Подробного, внимательного чтения-переживания, когда ни одно слово не сокращено и каждое - прожито. Для сегодняшней российской сцены это в некотором роде новаторский подход к "Чайке". Ее ставят много. Совсем недавно довелось читать заметки о московских впечатлениях театрального обозревателя одной из английских газет. Он с некоторым ужасом пишет, что в столице нашей Родины идут шестнадцать (!) разных постановок "Чайки". Когда их так много, новой версией надо удивлять. А удивляют пластическими и смысловыми аттракционами, немыслимыми купюрами и вставками, поисками скандальных смыслов, которые Чехову и в страшном сне не могли присниться.
Опять же нужны новые формы, какой смысл в хрестоматийном и медленном прочтении пьесы, людям театральным известной чуть ли не наизусть. Все ведь знают про "мировую душу" и про "умей нести свой крест и веруй":
Так что для медленного чтения нужна была особая смелость. Особое самоограничение: не свои режиссерско-актерские придумки демонстрировать, а, как в монастырь, уйти в мир автора. Дело трудное, долгое, не терпящее суеты и не гарантирующее успеха. В Златоусте пошли именно этой нелегкой дорогой и сделали спектакль если не конгениальный чеховской пьесе, то вполне адекватный ей, что уже большое дело. Его смотришь, как родниковую воду пьешь, открывая поразительные оттенки смыслов и настроений как раз в тех сценах и репликах, что в иных спектаклях сокращают динамизма ради. А здесь, напротив, длят паузу. Долгие взгляды, долгие (а иногда острые, как укол) жесты, томительное молчание. Из всего этого рождается то, про что один из первых зрителей первой постановки "Чайки" (Александринка, век с лишним тому назад ) А. Ф. Кони писал так: "...сама жизнь на сцене, с ее трагическими союзами, красноречивым бездумьем и молчаливыми страданиями, - жизнь обыденная, всем доступная и почти никем не понимаемая в ее внутренней жестокой иронии:"
Надо сказать, что "малая сцена" "Омнибуса" - это просто репетиционный зал, не слишком большая комната. Зрители первого ряда сидят на расстоянии вытянутой руки от актеров - любая фальшь будет заметна. Но ведь не фальшивят! У Горбачевского-режиссера, без сомнения, есть педагогический дар: на каждой его премьере происходит открытие нового молодого актера. Так когда-то во "Фрекен Юлии" открытием была О. Заславская, ныне играющая в "Чайке" Нину Заречную с уверенностью и страстью: она уже в первой сцене яркая женщина и настоящая актриса, такой нужен достойный партнер, а не мучительно ищущий свое место в жизни мальчик-декадент Костя Треплев. Очень искренний и юный Д. Шафигуллин в его роли - открытие этого спектакля. Как и А. Столповская в роли Маши, чьи эмоциональные порывы скованы скупой, но чрезвычайно выразительной пластикой - высокая, гибкая девушка в черном.
Вообще эта "Чайка" - гармоничный ансамбль, в котором органичен и заметен каждый. Мучительно и смиренно ощущающий уходящую, как вода сквозь пальцы, жизнь Сорин (А. Антонов). Уязвленный бессильной и небеспочвенной ревностью, яростный Шамраев (С. Акимов). Тихий зануда Медведенко (В. Борисов), мудрый стоик Дорн (Ю. Чулошников), страдающая Полина Андреевна (О. Семененко). В этом ансамбле есть первая актриса по праву роли и по праву таланта. Л. Вишневская в своей Аркадиной играет прежде всего тревогу: "Я не- спокойна". Тревогу стареющей женщины, чье время уходит, тревогу виноватой матери, целый сонм вечных актерских страхов, ведь Аркадина прежде всего актриса, этому подчинено все. Ломкая, тулузлотрековская пластика (вспоминается его портрет "Певица Иветт Гильбер") и столь же ломкие переходы от одного эмоционального состояния к другому.
"Чайка" - пьеса о земле и зазеркалье, бытовое, психологическое и мистическое в ней переплетаются, как редко в каком другом создании Чехова (еще в "Черном монахе", быть может). На земле - "много разговоров о литературе, мало действия, пять пудов любви". А в зазеркалье: Чехов (как и каждый из нас), кажется, сам не очень представлял, что в этом зазеркалье, но его героев манит это небытовое пространство. Художник златоустовской "Чайки" М. Колмогорцева разделила сценическую площадку на два полюса. Есть дом, веранда, стол со скатертью, чашками и самоваром, мир очень вещественный и конкретный, а есть эстрада с бликующими зеркалами. Мир театра, духовных исканий, зазеркалья. Между двумя полюсами снует чайка - не мистическая мертвая птица, а детская игрушка на колесиках.
На будущей неделе в Москве стартует фестиваль театров малых городов России. Он проходит ежегодно и, надо сказать, не теряется даже на фоне Всемирной театральной олимпиады и "Золотой маски". В этом году он будет международным: приедут театры малых городов Эстонии и Болгарии. А честь открытия фестиваля предоставлена "Омнибусу", ведь год назад его "Васса Железнова" увезла из Москвы главный приз фестиваля. В этот раз златоустовцы будут играть "Чайку".
Web-Master Бернадинер Марк